Мифы о превращении героя сказки в благородное символическое животное, его дружба с существами, населяющими природу, помощь от умных зверей, осознание родства с природой. Мифы о превращении героя сказки в символическое животное, его дружба с существами, населяющими окружающую природу, помощь, которую он за это получает от благородных животных, «умных зверей», представляется осознанием нашего родства с природой и тесной связи со всем живым и живущим. В качестве примера такого символического животного, с которым встречается и вступает в общение герой наших сказок, возьмем хотя бы медведя — самого крупного хищника северных лесов.
В мифах до самого средневековья связь человека с живыми существами окружающего его мира была значительно теснее, нежели сегодня. В мифах, буддийско-индийских сказках рассказываются многочисленные истории (героем их всегда является сам божественный Будда), которые считаются воспоминаниями Будды о приключениях, пережитых им в многочисленных прошлых жизнях. Так вот, в этих воспоминаниях Будда нередко является в образе различных символических благородных животных!
Мифы о превращении героя сказки в благородное животное, его дружба с существами, населяющими природу, помощь от умных зверей, осознание родства с природой.
Превращения героев в благородных животных в наших сказках, в особенности в средневековых, мифах, сказаниях о феях, возникших в западно-европейско-кельтском культурном регионе, восходят к тому же кругу представлений.
Исследователь Эванс Венц, который пытался установить тесное родство подобных сказок с индийскими и тибетскими мифами, утверждает: «В средние века в Европе среди алхимиков и мистических философов втайне поддерживалось мифическое учение о вторичном рождении. И оно продолжало жить в некоторых орденах, например в ордене розенкрейцеров, а благодаря непрерывающейся традиции друидизма, оно не умерло и вплоть до новейшего времени».
Согласно Эвансу Венцу, эта концепция, которая в XX веке находит своих последователей в Англии, Германии, Франции и Соединенных Штатах, отражает не что иное, как возврат к той народной мифической вере, которая в затаенном виде всегда жила в народе.
