Психея и Афродита. В мифах Афродита, как великая мать, добилась разлуки Психеи и Эрота, и, ярая соперница, заставляет Психею решить четыре труднейших задачи. Эти задачи истолковываются как стадии женской инициации: она должна покорить Эрота, даже развить, чтобы освободить архетипического возлюбленного и сына великой богини-матери из символической трансперсональной сферы господства и перевести его в сферу индивидуальной любви.
Первая задача по мифам заключалась в том, чтобы рассортировать тысячи перемешанных семян — мотив, который мы впоследствии встретим в сказке о Золушке. Нойман интерпретирует эту кучу семян как «ойроборичсскую смесь мужского» и как символ промискуитета, которому соответствовал матриархальный культ гетер. Психея решила эту задачу с помощью муравьев —символ мира инстинктов.
Вторая задача по мифам заключалась в том, чтобы нащипать золотую шерсть с диких агрессивных овец. Овцы с золотой шерстью представляли мужской солнечный элемент и мужскую агрессивность вообще. Психее удается решить эту задачу ночью, когда сила солнца снимается мягкостью луны.
В качестве третьей мифической задачи Афродита заставляет Психею добыть воду из подземных рек Стикса и Кокита, обе — символы мужской жизненной энергетики; вечные изменения, способность зачать, рождение и смерть — должны быть собраны в одном сосуде. Зевс начинает восхищаться упорством в любви своей будущей невестки, он посылает ей орла, который и исполняет невозможное.
При решении последней задачи, по мифам, Психея попадает в непосредственную конфронтацию с хтоническими силами матриархата, с Пересфоной в подземном царстве. Мужское негативное, как мужской промискуитет, как смертоносное мужское и как непостижимое мужское, она уже преодолела. А вот в последнем случае она как будто терпит неудачу: ведь она берет от Пересфоны мазь для самой себя и умирает. Но, как бы абсурдно это ни звучало, именно в этом ложном поведении заключается ее победа — ведь она поступает как истинная женщина — крадет мазь, чтобы понравиться Эроту, который затем снова возвращает её к жизни.
Тем самым в процессе становления самосознания ей удалось преодолеть три компонента мужского архетипического поведения и сохранить свою женственность. Но претерпевает изменения и Эрот, он высвобождается из символически крепкой, прочной матриархальной связи мать — сын и вступает в новую символическую связь как мужчина со своей женщиной. Результат, в котором мужское и женское встречаются сознательно, как это мы позднее находим в любовной рыцарской поэзии средневековья, по-видимому, должен был так понравиться богам и богиням, ориентированным на природные ритмы, что они это обожествили и дали Психее доступ на Олимп.
Но в поступке богов можно усмотреть известную долю хитрости. Индивидуальная, то есть человеческая, любовь обнаруживает себя в сердце и делах Психеи как сила, которая не уступает Олимпу, представляя тем самым угрозу его сиволически архетипическому миру. Когда она была взята в космос, она сама стала символическим архетипом, заняв подобающее место в пантеоне эротики и укротив тем самым её революционный характер.
